| НА ПОСЛЕДНЕМ ДЫХАНИИ Маша Ариманова Вначале был квест, и квест был у Бога, и квест был Бог. Вначале был квест. Я не буду говорить о прошлом — о нем сказано уже предостаточно, а то, что не сказано, общеизвестно. Славно жили они, и умирали достойно, на скрижалях сердца да восславятся их имена... Вряд ли адвенчура уступит кому-либо право первородства, а если и уступит, то точно не созданным наспех в день седьмой экшенам, стратегиям и ролевым игрищам. Первый жанр, благородный жанр, лучший из всех, за свою идеальность получивший по заслугам. Он умирает в мучениях, он на последнем дыхании... и 3D стало его Голгофой. СМЕРТНЫЕ МУКИ ПРИШЕЛЬЦА Люди знают, что такое Gabriel Knight 3, люди знают, кто такая Св. Дженсен, люди знают о делах ее и намерениях. Третий "Габриэль" за два года ожидания стал чем-то большим, чем игра, большим, чем просто квест. Символом. Мучеником за дела зажравшихся издателей и насмерть запуганных разработчиков. Еще до рождения он превратился в легенду, стал базисом для новой религии — квестианства. Квестиане — те, для кого квест был Богом, — втайне они ждали второго пришествия. Точнее — третьего. Ждали если не возрождения, то воскрешения жанра. БОГ УМЕР Говорят, Бог умер. По-моему, это касается и квеста. Знамя технологий, поднятое над мученическим ликом GK3, делает свое дело: с первого взгляда "Габриэль" ослепляет. Мы там, внутри кадра, мы часть его. Можно повернуть камеру, увидеть все, что пожелаешь, облететь вокруг Габриэля, вспорхнуть к потолку гостиничного номера, глянуть в окно, нырнуть в ванную комнату. Свобода? Нет, не так! Освобождение. Вырвавшись на улицы Ренн-лё-Шато, мчишься вперед, над мостовой, глазам больно от частой ряби брусчатки, каменной кладки домиков, черепицы оранжевых крыш... Яркий, солнечный мир. Это потом будешь проклинать все на свете, "блуждая камерой" среди огромных валунов на зеленых склонах свистящих ветром гор южной Франции, ища затерявшуюся кровавую лужицу, отпечаток ботинка или след от протектора. До хруста шейных позвонков выворачивая голову, в надежде поскорее углядеть притаившуюся за ножкой стола потайную кнопку или присобаченную к стене пещеры записку, застревая в прокопченных потолочных балках таверны "Сен Грааль" и между скамейками часовни, безуспешно пытаясь поднять кадр чуть-чуть (эй, капельку повыше!) — чтобы без помех разглядеть жуть как важную символику фрески... БЛЕСК НИЩЕТЫ Когда нам обещали свободу, мы не знали, чего она будет стоить. Пределы полета жестко ограничены рамками локации, операции со сменой угла зрения и поисками ракурса, открывающего самые потаенные уголки, отнимают массу времени и сил. Как вы думаете, трудно ли так крутить камерой, чтобы наткнуться на бинокль в коляске мотоцикла, не зная, что он там? Не легче, чем найти известную кошку в известной комнате. Трехмерный мир — это мир воплощенного уродства и условностей. Так было всегда, и так будет еще долго, поэтому не будем оценивать жертвы изобразительного ряда GK трехмерной акселерации. Достаточно того, что все плоские изображения остались четкими, легко различимыми и читаемыми. А это при всем обилии тайных символов и скрытой геометрии настенных изображений да вездесущих надписях на шести с половиной языках ой как немаловажно! И потом, есть, есть все-таки в "Габриэле" пара моментов, когда картинка вместе с потрясающим звуком нагнетает самый натуральный, едва ли не кинематографический саспенс (мы же здесь все помешаны на cinema!). Озноб пробирает, когда Грейс идет по винному погребу, слыша вдалеке плач младенца. Никакой, впрочем, это не младенец... Ладно, не суть. Все равно страшно. Опять же, музыка: тот безумный клавишный перебор в потайном кабинете Монро, где лазерные лучи из голов статуй образуют пентаграмму. Или мрачные экзерсисы, сопровождающие ночные похождения Габриэля с лопатой наперевес. Великолепная музыка. Ат-мос-фер-на-я. (Не высшая ли это похвала?) ОСКАРА! Над неуклюжими на вид трехмерными куклами персонажей с полигональными физиономиями сначала хочется смеяться. Сказать что-нибудь про Хэмфри Богарта, лицо которого ничего не выражало, и пообещать мериканьского оскара-шмоскара за актерскую игру, потрясающую на фоне Ди Каприо. Но потом... потом замечаешь изогнутую на миллиметр бровь портье Жана. Едва уловимое движение глаз Грейс. Складку возле губ Монро. Поглаживающего лысину Мозли. Благочестивые руки аббата. Мир, полный условностей, Св. Джейн Дженсен и ее апостолам удалось населить ЖИВЫМИ ЛЮДЬМИ. Скупая, но предельно выразительная мимика. Движения рук, жесты во время разговора, походка Надо видеть ужимки Габриэля, запихавшего в джинсы украденную у Мозли куртку и пытающегося ее там утрамбовать Или шаги падшего австралийца Уилкса, после того как он ну ладно, не в этой жизни Персонажи что-то едят, пьют, играют в бридж, ездят на мотороллерах. Живут, одним словом. Уверенные повадки профессиональных громил Мэллори и Мак-Дугала — шотландских франкмасонов, присланных принцем Джеймсом на замену Габриэлю, — говорят об их характерах куда больше, чем два-три нехотя оброненных за все действие слова. А как они погружаются в авто, отправляясь на ночное патрулирование. Машина покачивается на рессорах под весом Мэллори, а парень перегибается через соседнее сиденье, чтобы открыть дверцу терпеливо ждущему Мак-Дугалу... Такими мы их и запомним — на следующее утро в Кресле Дьявола найдут два трупа в шотландских зеленых пиджаках. Кто-то распорол им глотки и держал, пока не выпустил из тел всю кровь, до последней капли. Содрогаюсь. Покрываюсь холодным потом. (Боюсь крови с детства А здесь такое! Питерский упырь Нервозов отдыхает... ТАЙНЫ КЛАДОВ МИЛЛИОННЫХ Госпожа Дженсен (а ведь мила, не чета нам, не так ли, Юра?) никогда не умела выстраивать острые сюжеты. Вышеописанный эксцесс исполнителя — редкий, едва ли не единичный случай в GK3. Детективная интрига тонет в нагромождении исторических фактов, в анализе данных и геометрии поисков мифических кладов Ренн-лё-Шато. Процесс, конечно, по-своему интересный, затягивающий. В лице Грейс мы, забыв обо всем, погружаемся в виртуальные недра базы SIDNEY и ищем, притягиваем за уши факты, накладываем сетку на украденную Габриэлем карту, масштабируем, экстраполируем (брр, какое мужское слово!), используем геометрические фигуры. Найти вход в пещеру легко — достаточно очертить круг с границей городов, имеющих в активе статую Магдалены, вставить в него квадрат по принципу гравюры со Св. Михаилом, прочертить тангенциальную (ужас!!!) линию, пересекающую ближайший меридиан в точке соприкосновения с кругом, наложить пятиугольную звезду символа души, разделить на шестьдесят четыре шахматных клетки да отмерить прямоугольник, в ширину составляющий четыре своих длины, как 120 кубитов по 30 куби-тов в храме Соломона... Легко! Габриэлем же — ищем похитителей. Вламываемся в чужие номера, подымаемся на допотопных лифтах для доставки пищи, рассекаем на мотороллере по живописным французским дорогам, выслеживая подозреваемых, переписываем номерные знаки, всячески избегаем столкновений с местной полицией, отбиваемся от приставаний экскурсоводши Мадлен (выдра), снимаем отпечатки пальцев... Отпечатки пальцев в GK3 — настоящая идея-фикс. Летающей камерой жадно впериваемся в стаканчики и бокалы, карманные зеркальца, портреты под стеклом, замки чемоданов, пачки сигарет, пластиковые бутылки — только и ждем, чтобы вещица оказалась без присмотра, чтобы пустить в ход любимую кисточку, тальк и клейкую ленту. Вы даже не представляете, какая это нечеловеческая радость — увидеть проступивший на обложке манускрипта один-единственный четкий след... Как сладостно предвкушение долгой процедуры оформления, распознавания, сопоставления отпечатка. И на какие ухищрения приходится идти, чтобы его раздобыть... Главная проблема GK3 в том, что нам хочется искать убийц и похитителей, когда положено искать сокровища, и искать сокровища, когда положено ловить убийц и похитителей. Нет, экспозиция превосходна: обе линии вполне гармонично сочетаются в атмосфере подозрений, недоговоренностей, смутных намеков, подслушанных обрывков разговоров, странных поступков обитателей Ренн-Лё-Шато. "С чего вы взяли, что Мак-Дугал и Мэллори участвовали в заговоре?" — спросит Грейс. "Они в Ренн-Лё-Шато, и они убиты. Что вам еще надо?" — ответит аббат. Поначалу никак не отличишь зерна от плевел, безобидных авантюристов от членов тайных сект и агентов спецслужб, искателей сокровищ — от убийц и похитителей (подсказка: Мозли — НЕ безобидный авантюрист). ПАССАЖИРЫ ДОЖДЯ Они — люди без прошлого, уравненные анонимностью маленького города с отелем, где никто не проверяет личность новоприбывших. Итальянец Букелли говорит, что приехал этой ночью из Нейпла. В расписании поезда из Нейпла нет... зато есть экспресс из Рима. Они могут говорить все, что захотят, — никто не сможет опровергнуть их слов. Австралиец УИЛКС выглядит и ведет себя, как законченный имбецил. В его номере Габриэль находит восторженное письмо от издателя. В их поведении много странного. Длинноволосый Эмилио зачем-то меняется комнатами с леди Хоукс и Эстель. На его стакане Габриэль не находит отпечатков пальцев. Нет отпечатков пальцев и на стекле иконы в номере. Как может быть, чтобы человек не оставлял отпечатков?!! Им всем есть что скрывать. В чемодане Мадлен найдется огромный автоматический пистолет, а в ящике стола — сотовый телефон. Мозли не расстается со спутниковым координационным устройством. Отшельник Ларри говорит, что Мак-Дугал и Мэллори спросили у него дорогу. Габриэль видел, как они обмениваются тайным рукопожатием. И у каждого есть теория... Лучший в мире, единственный верный план, как найти сокровища и оставить остальных с носом Уилкс притащил установку для сейсмических исследований. Ее "тумпа-тумпа-тумпа" эхом разносится в горах. Леди Хоукс и Эстель завладели записками доктора Вена, который обнаружил в одной из пещер близ Ренн-Лё-Шато египетские (!) безделушки. Букелли всюду ходит с биноклем и, стоя часами на башне, что-то высматривает в пышной зелени холмов. Ах, эта спенка, где он и Габриэль тупо пялятся друг на друга в окуляры с разных смотровых точек!.. ЗЛО ПОД СОЛНЦЕМ Сконструировать теорию просто. Источник у всех один: исторические памфлеты да загадочный документ о "Красной змее", "Ле Серпен Руж". Почему сокровища? Потому что франкмасоны. Почему франкмасоны? Потому что розенкрейцеры. Почему розенкрейцеры? Потому что тамплиеры. Почему тамплиеры? Потому что Грааль. Почему Грааль? Потому что кровь Христова... И так далее. Облегченный вариант. "Маятник Фуко" для самых маленьких. И Грейс заразилась, не могла не заразиться. Бинокль на шею, ключевые слова из "Красной змеи" — в компьютер, лопату — на заднее сиденье мотороллера. Не останется такого местечка на карте Ренн-Лё-Шато и окрестностей, которое она ни перекопала бы тайком от Габриэля. Настроение у нее от этого не улучшится... К слову, делам амурным отведено в "Габриэле" немало строк диалогов. Отношения Найта и Накамуры утрачивают платоническую неприкосновенность к началу третьего дня. Жалкое зрелище... Мадлен и Габриэль. Аббат и Мадлен. Мозли и Грейс. Мадлен и Мозли. Грейс и Уилкс. К концу третьего дня тихий отель начинает напоминать дом терпимости, и все оглушительно хлопают дверями. Бедняга Мозли... Габриэль старается не обращать на все это особого внимания, за что в конце жестоко поплатится. И правильно, не за чем было дрыхнуть целыми днями да в баре с Мозли квасить за "мужскими разговорами"... И какие же его после этого мучают кошмары... Фирменные. Шаттенд-жаггеровские. Про распятого Христа и единорога с перерезанным горлом. С такой мощной закруткой заканчивается все пшиком. Ничем Три убийства на руках, куча отпечатков, разгаданная тайна сокровищ, пропавший младенец, безутешный папаша в городе, утерянный и вновь обретенный, спасибо лопате Грейс, манускрипт авторства потомка тамплиеров, полный дом шпионов и тайных сектантов, а за всем этим — какая-то жуткая пустота. "Крыши" и "легенды" персонажей горят одна за другой, полыхая, как серные спички, но разоблачения, проводятся вяло, без самоотдачи. Ну, украл. Ну, закопал. Ну, агент. Ну, масон. Ну, вампир. Да и секреты какие-то мелковатые... Все сразу понятно и давным-давно ожидалось. Одна надежда — на страшную тайну сокровища, дарующего мировое господство, над которым все противоборствующие группировки схлестнутся... Это-то как раз самый большой провал GK3. Очень глупая концовка в стиле позднего доктора Джонса. А Христос в роли героя третьесортного комикса — это уж слишком... ЗАНАВЕС GK3 не станет, да и по определению не мог стать спасителем жанра. Причем подвели вовсе не технологии, как ожидалось, а именно нежно лелеемая история. А что до загадок — жизненные и надуманные, одни чуть получше, другие чуть похуже, хоть и относительно логичные. Грузовые лифты — пять баллов, черточка усов в паспорте — четыре, нажатая вешалкой кнопка на будильнике — три. И так далее... Загадки тут особо ни при чем. Мимо камеры и ушей, если постараться, можно пропустить кучу второстепенных вещей. Приговор: нелинейность условно. Вот было бы смешно, если бы квест, названный новым воплощением The Last Express, был линеен, как Discworld Noir. "Габриэль" не мог спасти жанр. Он замкнут на своих проблемах, он рассказывает складную историю, которую довольно интересно слушать, но которую забываешь через пять минут после ее окончания. Он не символ. Беда в том, что других кандидатов на эту роль не было... Господи, слышишь ли ты меня? Не всякий ли квест тварь твоя наравне с другими? |